Поток неформатированного сознания...
Давненько это было. В маленьком домике у реки жил волшебник по имени Прогиб. Прогиб занимался прорывными технологиями в области бумаги, ткани, бересты и других легкоразрываемых материалов. Но в последнее время интерес к нему у мало-мальски солидных господ заметно ослабел. К тому же Прогиб приобрел репутацию опасного человека. Он говорил: «Только дураки верят, что можно распилить и разрезать вещь на куски. Это иллюзия. Когда дерево отпускают на волю, оно постепенно приходит в равновесие. Все остается при нем, кроме головы. Но, так как головы у дерева обычно нет, то и щупальца сойдут, ибо кальмар - вещь скользкая. Или нет, щупальца сойдут с последней жертвы - вот тогда будет настоящая операция, так называемая «Изнасилование кальмара»! Например, у меня есть специальный прибор, через который точно видна голова кальмара. Вы наверное решили что это очки, но это не так. Просто этим утром Прогиб перебрал абсента и начал постить себе в ленту всякую лютую дичь. И это не простой кальмар, а DevilUnder a Classic, который собирается стать королем года…» И так далее. В общем, Прогибу нужно было больше денег. И он стал искать альтернативу своему бездарному искусству. Тем временем, остатки абсента покидали хмельную голову прямо через ротовое отверстие. Под языком у прогиба появились большие язвы - то ли от слишком большой дозы, то ли от избытка света. Головка чеснока под язык, и - дело в шляпе. Начиналось это вроде бы незаметно, но… Потом Прогиб перешел на пастилу из семян шиповника, отчего к нему стали ходить серьезные клиенты. Первым пришли Крош и Копатыч, но так как пришли они прямо из мультика, то в мультике от них остались только трафареты, то есть плоские дырки. Последними приходили веселые толстяки, в которых, как мне говорили, до сих пор остается одна голова. Они ничего не помнили. В общем, Прогиб получился классный. Очень классный. Только глаза у него изменились. Были большие и зеленые, а стали желтые и красные. Но мы отвлеклись… Однажды ночью, когда Прогиб спал, к нему вошли двое хмурых типов. Они поставили на пол две корзины. «Это тебе от шефа», - сказал один из них, вытаскивая из корзины кусок фанеры. Проснувшись, Прогиб понял, что находится в маленькой комнатке с низким потолком. На потолке сидела толстая муха и терла передние лапки друг о друга с таким видом, как-будто бы она что-то замышляла и заранее радовалась творимой каверзе. Так же потолок изобиловал множеством трещин причудливой формы. «Васнецовский, - подумал Прогиб, - или Рублевская осень». Откуда-то издалека донесся звон колоколов. Потом его внимание привлек огромный черный кот, который выгибался в воздухе, вставал на все четыре лапы, а потом падал на брюхо, заваливая комнату мышами, которые сыпались из дырявого карманчикаего штанишек и тут же, на полу собирались в веселые хороводы, махали платочками и пели матерные частушки про Гитлера. «А когда мыши умирают, - долетал далекий голос зазывалы, - то их так много, что они вываливаются из дырки в потолке…» «Вы прямо как про мой дом пересказываете», - подумал Прогиб и поднял глаза к потолку. В носу дико зачесалось и захотелось чихнуть. Чих вышел богатырский - весь дом в труху.